Кто: член УИК с правом решающего голоса от "Яблока".
С кем:
- председатель УИК - Гаврилова Елена Алексеевна (ранее, с ее слов, председателем УИК не была);
- заместитель председателя - Голубева Ольга Сергеевна (на http://derjivora.org/ в открытом доступе вывешена копия протокола УИК 333, подписанного в том числе зам.председателя УИК 333 Голубевой О.С. На последних выборах в ЗакС в УИК 333 приписали 220 голосов "Единой России" - см. таблицу);
- секретарь - Анемподистова Валентина Михайловна (муниципальный служащий, согласно ее странице в контакте).
Как:
Хочу сразу заметить, что ничто в моем общении с ТИК 11 и с УИК 343 в три недели до выборов не предвещало чего-то нехорошего. В ТИК не теряли "яблочные" направления, не требовали написать никаких дополнительных заявлений, вежливо отвечали на звонки; в УИК меня не пытались прокатить мимо первого заседания, оттереть от дежурств, не выдать удостоверение или сделать что-нибудь еще. В общем, все было тихо и спокойно.
Первым звоночком можно считать попытку
el_perro зарегистрироваться в УИК в субботу накануне выборов в качестве члена комиссии с правом совещательного голоса (далее ЧПСГ) от Прохорова. Об этой истории, а также о том, что происходило в нашем УИК на следующее утро, el_perro расскажет сама (а что-то из ее впечатлений, правда, еще предвыборных, уже можно прочитать), а я просто скажу, что у нас в городе практически со всеми ЧПСГ, получившими направления от Прохорова через ассоциацию "Наблюдатели Петербурга", случилась одна и та же история, а именно: приходя на "свой" участок, ЧПСГ узнавал, что на этом участке до него уже зарегистрировался ЧПСГ от Прохорова. При проверке документов оказывалось, что у успевшего раньше на направлении стоит факсимильная подпись Игоря Кучеренко, доверенного лица Прохорова в Петербурге. Еще в субботу по всем ТИКам были разосланы уведомления о том, что действительными следует считать только направления, подписанные лично Игорем Кучеренко, но, судя по всему, до УИКов эту информацию, в лучшем случае, просто не стали доводить.В субботу же, во время подготовки бюллетеней для завтрашнего голосования (наклеивание марок, подписание, простановка печати, пересчет) я разговорилась с еще одним ЧРГ, Ларисой. Речь зашла о подсчете голосов и о том, сколько времени занимает этот процесс, я кратко описала процедуру, установленную законом, и тут я получила, пожалуй, первое потрясение. Лариса посмотрела на меня большими глазами и спросила:
- Откуда ты все это знаешь?!
Ну, скажем, из Рабочего блокнота члена УИК - официальной инструкции ЦИКа, который хранился вместе с документами на дежурства. Но Рабочий блокнот еще сыграет в моей истории свою роль, так что оставим его пока в стороне.
Четвертое марта началось для нас с
el_perro в половине шестого утра, когда нам пришли смс из ассоциации "Наблюдатели Петербурга" (далее "Ассоциация") с номерами колл-центра для звонков в случае чего. Мы запаслись двумя термосами кофе (я - еще и тамблером чая), и отправились на участок. Правда, пришли туда порознь, на всякий случай. На участке я включилась в работу комиссии - проверить, все ли на месте, решить, кто что делает и кто где сидит, и т.д. (меня посадили работать со списком избирателей и назначили одной из трех ответственных за веб-камеры; тут надо было разве что раз в два часа пройти к сейфу с ноутбуком с еще одним ЧПРГ и председателем, проверить, что камеры работают и расписаться в журнале), а
el_perro начала бороться за право присутствовать на участке. В течение последующих трех с лишним часов я периодически наблюдала в дверь то ее саму, то ребят из приехавшей на помощь мобильной группы - юриста и журналиста по имени Юрий, однако они так ничего и не добились. Впрочем, допущенный было с утра на участок наблюдатель от Прохорова Евгений был удален еще утром за то, что мешал комиссии работать (иными словами, не желал смирно сидеть на скамеечке, как полдюжины наблюдателей от КПРФ, СР, ЛДПР и с бейджами на бело-сине-красных лентах - что было написано на бейджах, мне так и не удалось прочитать, представления наблюдателей комиссии я тоже не припомню). Еще Евгений заставил председателя здорово понервничать тем, что пожелал ознакомиться со списками избирателей - ему довольно долго пришлось убеждать ее в том, что он имеет на это право, она возражала, что книги содержат личные данные избирателей, и наконец они сошлись на компромиссе: председатель сама пролистала одну из книг, старательно отгибая страницы только на чистые графы, чтобы ФИО и адреса избирателей были не видны. При этом она не особенно старалась перевернуть каждую страницу и не захотела показывать Евгению остальные. Вообще, чаще всего она говорила Евгению, что он мешает работе комиссии. За что конкретно его в итоге удалили, не знаю - я сидела со своим списком аккурат посередине длинного стола, и, если подходило больше одного избирателя, наблюдение за происходящим на участке уже сильно затруднялось. Но время удаления запомнила - 9.20 - потому что, добившись удаления Евгения, председатель подошла ко мне и сказала:- Идем проверять веб-камеры.
- Да рано еще, - удивилась я. - По графику проверка в 10, а сейчас 9.20.
- Ой, точно. Мне кажется, уже полдня прошло.
У нас с ней, кстати, тоже с утра возникло небольшое разногласие: она подозрительно спросила, зачем это я принесла и поставила к стене за собой рюкзак. Я ответила, что не хочу оставлять его в классе, где вся комиссия оставляла верхнюю одежду (и где прочие также оставили сумки). Далее состоялся такой диалог:
- Полицейский может потребовать предъявить для досмотра.
- Пожалуйста. Я не против досмотра.
После этого председатель переговорила с полицейским, дежурившим у входа в зал, и тот подошел ко мне и попросил показать ему, что у меня в рюкзаке.
- Ноутбук, лекарства, термос... - перечислила я.
- А Вы не хотите его оставить в том кабинете?
- Понимаете, у меня ноутбук. А там нет решеток на окнах.
Это полицейского удовлетворило, и он удалился обратно к дверям.
Избиратели приходили очень неровно - то один-два человека за полчаса, то сразу человек десять. Вывод номер раз: не стоит рассчитывать на ЧПРГ как на наблюдателя в течение дня, скорее всего, он большую часть времени будет заносить паспортные данные в реестр и разъяснять избирателям, что бюллетени надо заполнять в кабинках, и да, ручки там есть. Пару раз пожилые избиратели предпринимали попытки поставить галочку не отходя от стола, на что я настойчиво просила их все-таки пройти в кабинку. Больше из нежелания дать председателю повод придраться - поди докажи, что ты, протягивая избирателю паспорт и бюллетень, сказал ему всего лишь "Вот, пожалуйста", а не подсказал, за кого голосовать.
Большие очереди регулярно выстраивались к дополнительному списку, куда и я отправила несколько человек - у двух были неправильно занесены данные в реестр (у двух в паспорте имя или фамилия написаны через Ё, в реестре - через Е; у одного неправильно записано отчество в реестре - Эрнестович вместо Эрнстович), один получил постоянную регистрацию на территории участка только в декабре, и его не успели внести. Кстати, вывод номер два: если вы получили новую постоянную регистрацию меньше чем, скажем, за три месяца до выборов, заранее проверьте, включены ли вы в список, а также - исключены ли вы из списка по прежнему месту регистрации, если это возможно. Кстати, интересная подробность о девушке Татьяне, которая сидела на дополнительном списке: в контакте я ее нашла в друзьях у председателя, когда уже после выборов решила проверить, кто из комиссии есть в социальных сетях :)
До 17.00 все было более-менее тихо. Оставшиеся на участке наблюдатели сидели на поставленных для них скамейках, при этом за происходящим в помещении как-то следила и даже делала пометки в своем журнале только блондинка лет 30 от КПРФ (кажется, ее звали Татьяна, но, возможно, и Наталья). Еще одна наблюдательница читала книжку. Несколько молодых ребят болтали между собой, практически не обращая внимания на происходящее. Небольшое оживление внесла только уборщица, которая в какой-то момент вбежала на участок, дико крича что-то (кажется, не по-русски). Полицейский и тусовавшийся в коридоре ЧОПовец помчались в том направлении, откуда прибежала она, с ЧОПовцем я потом перекинулась парой фраз в коридоре и выяснила, что ничего криминального там не случилось, так, кто-то с кем-то что-то не поделил. Еще один избиратель, получив от меня бюллетень, начал жаловаться на отсутствие нормальных указателей по дороге к участку, а потом продолжил жаловаться председателю. Бабушка 1920-какого-то года рождения с трудом пришла на участок и предъявила нотариально заверенную копию паспорта - председатель аж позвонила в ТИК узнать, можно ли ей выдать бюллетень.
Еще один примечательный случай произошел около середины дня, когда председатель призвала комиссию к вниманию и сообщила, что на участке хочет зарегистрироваться представитель СМИ, но у него "нет всех необходимых документов". Кто за то, чтобы удалить представителя СМИ с участка?
- А документы где? - не удержалась я.
- Можете пойти и ознакомиться, - ответила председатель. - Кто за то, чтобы удалить представителя СМИ с участка?
Я была единственной, кто проголосовал против. Потом, кажется, в связи с этим же представителем СМИ, подняли еще один вопрос на голосование, но, поскольку передо мной толпились избиратели, я описание ситуации по большей части пропустила и предпочла воздержаться. Опять же, единственная.
А вот около пяти часов дня председатель решила послать меня на голосование на дому. Со мной отправили двух наблюдателей - Илью Гасанова и Андрея Полякова, крепких парней лет 20-25 на вид. Один был от "Справедливой России", другой от ЛДПР; что интересно, когда я во вторник сидела в штабе "Мемориала" и обсуждала уже прошедшие выборы с коллегами из Ассоциации, мне сказали, что ЛДПР направила своих наблюдателей далеко не во все районы Петербурга, и Калининского района среди них не было. Более всего Илью и Андрея интересовало, удастся ли им уйти с участка часов в десять вечера.
Уж не знаю, как бы все повернулось, если бы я под каким-нибудь предлогом отказалась идти по домам, но опыт это был, в любом случае, крайне... непростой во всех смыслах. Очень бы хотелось вообще подробно на этом не останавливаться, но на одной квартире придется все-таки остановиться и рассказать подробнее.
Там очень пожилая женщина сначала удивилась нашему появлению (на домофон она сразу не ответила, я ей звонила со своего мобильника, чтобы она нас пропустила) и сказала, что не припомнит, чтобы она подавала заявку на проведение голосования на дому, однако потом добавила, что это, в принципе, мог сделать ее социальный работник. Так как мы уже были в квартире, она решила, что проголосует, но, узнав, что для получения бюллетеня надо заполнить письменное заявление, отказалась делать это лично; на предложение пригласить кого-нибудь из соседей ответила, что позвать ей некого, и что голосовать она в таком случае не будет. К слову, я потом посмотрела законы - я действительно могла заполнить заявление за нее, но галочку-то в бюллетене ей бы все равно пришлось ставить самой, а состояние у нее было... мягко говоря, неважное.
В начале восьмого я наконец закончила с этим адским занятием и вернулась на УИК, где отчиталась перед председателем о своем обходе и передала оставшиеся бюллетени секретарю. Через некоторое время выяснилось, что вскоре после нашего ухода из ее квартиры та женщина позвонила в УИК и пожаловалась, что я не дала ей проголосовать. Заместитель председателя отправилась к ней домой и оформила письменную жалобу. Заметим, что между ее звонком и моим возвращением в УИК прошло достаточно много времени, при желании председатель могла не отправлять заместителя, а позвонить мне и сообщить, что избирательница передумала и хочет проголосовать. Что помешало - пусть каждый догадывается сам. Ну что, мне сказали писать объяснительную на имя председателя, что я и сделала; то же самое велели сделать обоим наблюдателям, но написали ли они свои объяснительные, я не знаю. Председатель прочитала объяснительную, сказала, что все нормально, и я вернулась к работе на участке. Было уже почти восемь.
В 20.00 участок закрылся, комиссия села за подсчеты по спискам избирателей. Поскольку я последние три часа голосования провела вне участка и за написанием объяснительной, то поначалу я оказалась без дела, потому что книгу-то мою, когда я уходила, передали другому ЧПРГ. Впрочем, вскоре председатель решила поручить ему что-нибудь другое, а мне отдала книгу. Я посчитала цифры, первая из комиссии вспомнила о необходимости занести также и данные о тех, кто голосовал на дому ("Потом занесем... о... Анна Валерьевна права, это надо сейчас заносить..."), сдала книгу секретарю, то же самое примерно в то же время сделали прочие ЧПРГ.
И тут-то и начинается самое интересное.
Итак, секретарь приняла книги, ЧПРГ разбрелись по помещению, коридору и кабинету-с-вещами, кто-то налил себе чай, кто-то достал журнал с кроссвордами. Я тоже выпила чаю, после чего свежим взглядом окинула сцену и почуяла, что в этой сказке что-то не так.
Наблюдатели продолжают сидеть на скамеечках, читать книжку, болтать и т.д. Напротив них на огромным председательским столом сидят председатель, заместитель и секретарь и что-то пишут. При этом от наблюдателей их прикрывает стол со стоящими на них папками для бумаг. Сбоку от стола стоят пианино и еще один стол, поставленный вдоль стены, за ними стоит кроме того сейф с важными документами, в том числе бюллетенями. Замечу, что наше "помещение для голосования" располагалось на половине школьного гардероба-актового зала, от второй половины его отделял ряд скамеечек. В зале, как водится, две двери, одна выходит в коридор (и служит дверью УИКа), вторая - в школьный холл и с центральному входу.
А разве неиспользованные бюллетени не должны были уже погасить, подумала я, полезла в рюкзак (а вы думали, зачем я его протащила с собой, да?) и откопала там "Справочник краткосрочного наблюдателя российских выборов". А там я нашла подтверждение своим подозрениям. На всякий случай пробежав глазами всю процедуру подведения итогов выборов, я переместилась поближе к блондинке из КПРФ и максимально незаметно спросила, не видела ли она погашения бюллетеней. Выяснилось, что не видела.
Я переместилась подальше от наблюдателей и спросила у как раз проходившей мимо секретаря:
- А бюллетени мы еще не погашали?
(Ну мало ли, я была так занята точным подсчетом цифр в списке избирателей, что могла и проглядеть погашение бюллетеней за председательским столом, да.)
- Нет еще.
- А где они тогда?
- В сейфе.
В том самом сейфе, который надежно закрыт от веб-камер, наблюдателей (и меня) председательским столом, пианино и еще одним столом, а с другой стороны прикрыт только скамеечками.
Я немного покружила вокруг входа на участок. Переговорила с блондинкой от КПРФ и выяснила, что у нее "нет цели получить копию протокола, у нее другое задание" (какое - говорить не стала). В конце концов я немного разозлилась, подошла к председателю и попросила Рабочий блокнот члена УИК.
Почему именно его?
"Справочник...", описывая процедуру подведения итогов голосования, ссылается на ФЗ "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" (кстати, если вы встретите человека, способного произнести это название без запинки, то знайте: перед вами либо юрист, либо хороший наблюдатель :)). На участке я видела только ФЗ "О выборах Президента Российской Федерации". Вид "Справочника..." произвел бы на председателя, вероятно, такое же впечатление, как вид гранаты. А вот Рабочий блокнот - официальная инструкция ЦИК.
Рабочий блокнот мне выдали после некоторого препирательства, прозвучал в том числе ultima ratio "вы мешаете работе", а также "У вас же есть ноутбук, откройте и посмотрите". "Какую часть вы хотите?" - наконец спросила председатель. "Вторую," - наугад сказала я, и угадала. Получив заветную папку, я удалилась метра на три от председателя, нашла инструкции по подведению итогов голосования, с удовольствием убедилась, что Рабочий блокнот совершенно согласен и со мной, и со "Справочником...", и вернулась к столу.
- Ну, что вы там выяснили? - спросила председатель.
- Погашение неиспользованных бюллетеней производится сразу после закрытия участка, - и я показала нужную страницу. Председатель пробежала ее глазами и сказала что-то вроде того, что "все сделаем". Я задумалась на тему написания жалобы, но решила все-таки пока с этим не спешить - исключительно в интересах получения копии итогового протокола.
И, наконец, председатель решила вернуть разбредшуюся комиссию на места и заняться уже подсчетом голосов. Но перед этим - рассмотреть поданные в комиссию в течение дня жалобы.
Согласно "Справочнику...", поданные в течение дня жалобы комиссия рассматривает обычно на итоговом заседании, в самом конце. Это логично - в процессе подсчета тоже ведь могут подать жалобу, и не одну. Но, вроде, рассматривать жалобы в самом конце работы необязательно, можно в какой-то момент раньше.
Удовлетворить решили, по-моему, ровно две жалобы - на недостаток указателей по пути к участку и на меня, конечно же :) Я добилась права рассказать комиссии и наблюдателям, как было дело. Разумеется, это мне не помогло, зато председатель произнесла по поводу той самой избирательницы замечательную фразу: "Это пожилой, больной человек, он сегодня скажет одно, а завтра другое". Комиссия единогласно проголосовала за мое отстранение от работы и даже оформила письменное решение (цитирую оттуда основание: "нарушил законодательство Российской Федерации о выборах, а именно: препятствовала волеизъявлению гражданина РФ с ограниченными возможностями осуществить свое право на выбор президента страны 04.03.2012г что могло сказаться на общих итогах голосования" (курсив - рукописный текст, орфография и пунктуация оригинала сохранены). Решение было передано полицейскому, после чего председатель пожелала, чтобы я покинула участок.
Я напомнила, что ЧПРГ, по закону, можно отстранить от работы, но не удалить с участка. Мы немного попрепирались, но в итоге мне велели сесть на стул в стороне и наблюдать. Я напомнила о копии протокола. "Да-да, вы ее получите," - отмахнулась председатель.
Что интересно, жалоба двух наблюдателей на еще одного члена комиссии, который где-то в середине дня ходил с переносной урной №1, осталась неудовлетворенной. Наблюдатели пожаловались на то, что упомянутый член комиссии бросил за избирателя бюллетень в урну, член комиссии объяснил, что избиратель, заполнив и сложив бюллетень, почему-то не сунул его в урну, а отдал обратно ему. Ну, а тот, не разворачивая бюллетень, опустил его в урну. При этом присутствовала еще Татьяна, та самая, что сидела с дополнительным списком. В общем, жалобу наблюдателей отклонили, причем, если эти наблюдатели еще присутствовали в помещении, то они отнеслись к отклонению как-то очень спокойно.
Дальше оставшиеся "в строю" члены комиссии занялись погашением бюллетеней, а затем - вскрытием урн. Со вскрытием все было в порядке: содержимое урн вытряхивалось, наблюдателям демонстрировались пустые урны. Надо заметить, что председатель с удовольствием "позировала" перед наблюдателями, когда ей самой этого хотелось, но только что не впадала в панику, когда кто-то пытался выйти за очерченные ею рамки вмешательства наблюдателей.
Когда бюллетени были сложены в одну относительно ровную стопочку, образовалась следующая диспозиция. Председатель стоит во главе стола, составленного из шести столов поменьше, по бокам стола выстроены члены комиссии, наблюдатели по-прежнему сидят. При этом я и часть наблюдателей-то сидели не прямо напротив председателя, а немного в стороне, так что постоянно приходится наклоняться, если есть желание следить за тем, что происходит на столе.
(Да, еще интересный эпизод с наблюдателями, причем теми, у кого вообще бейджей заметно не было. Еще до моего отстранения я вышла в коридор, позвонила в колл-центр, уточнила какую-то деталь оформления копии протокола, отключилась - к сожалению, прямо напротив двери участка, так что председатель видела, как я разговариваю по телефону, вернулась обратно, заблокировала клавиатуру телефона и положила в карман рюкзака.
- Телефон работает! - громко сказал сидевший за мной наблюдатель, показывая пальцем.
Председатель немедленно рванулась ко мне. Я достала телефон и продемонстрировала его и ей, и наблюдателю. Ничего постороннего на экране телефона не было - время, название оператора, значок отключения звука, значок блокировки, меню внизу экрана. Ну, экран светится - так экран телефона гаснет не сразу.
- Так, - сказала председатель после минуты разглядывания моего телефона, - а уберите все-таки рюкзак в другой кабинет.
Дальше она еще добавила что-то невнятное про то, что "если вам там звонят..." Копия протокола, напомнила я себе, и подчинилась требованию. Потом, уже после отстранения, я все-таки сбегала к рюкзаку (улучив момент, когда в кабинет-с-вещами пошли еще двое ЧПРГ, чтобы вместе с ними потом и проскользнуть обратно и не дать комиссии запереться от меня на ключ) и достала из него папку с документами и бланками от Ассоциации. На всякий случай. Впрочем, они все равно не пригодились.)
Так вот, я решила еще раз напомнить председателю Рабочий блокнот. Конкретно - указание о примерном размещении комиссии, наблюдателей и прочих при подсчете голосов: члены комиссии с одной длинной стороны стола, наблюдатели и иже с ними - по другую.
Реакция председателя была совершенно замечательной. Она потребовала, чтобы я немедленно удалилась с участка, потому что я, разумеется, мешаю работе комиссии. Тяжела и неказиста жизнь простых УИКовцев в нашей стране, их работе мешают даже инструкции, составленные не каким-нибудь "Голосом", а ЦИКом. После еще одного напоминания, что я - ЧПРГ и удалить меня с участка, по закону, нельзя, председатель уже перешла на повышенные тона, а еще обратилась к комиссии:
- Мешает вам она?
Комиссия единодушно согласилась. Отдельные члены комиссии тоже выражали желание поскорее уйти домой, а тут мало того, что и так почти полночь, так еще и я напоминаю какие-то там инструкции из Рабочего блокнота. Я несколько раз предложила просидеть остаток подсчета тихо и мирно, но на это председатель согласиться не пожелала. Я потребовала оформить решение о моем удалении в письменном виде, на что председатель заявила, что устного решения комиссии с меня хватит. Так что я была эскортирована полицейским сначала в кабинет-с-вещами (и на том спасибо, все-таки мартовская ночь есть мартовская ночь), а затем - с участка. У двери мы с ним попрощались, и он невесело сказал: "Ну, вы сами были несдержанны..."
Я отсмеялась, нашла в рюкзаке телефон, позвонила в колл-центр, обрисовала ситуацию и попросила, по возможности, прислать за мной мобильную группу, чтобы отвезти на Арсенальную, в ТИК. Мне обещали перезвонить, как только водитель найдется. Выставили бы меня на двадцать минут раньше - и я, возможно, успела бы добежать до метро, но в четверть первого вариантов уже не было. Еще я позвонила
el_perro. Минут через десять мне позвонил водитель, мы договорились, где встретимся, а затем пришла и смс от
el_perro о том, что за мной приедут. До Арсенальной меня везла девушка по имени Эльмира, я по дороге рассказала ей о своих приключениях, а она мне - о том, что должна была, кроме меня, забрать еще копию протокола с соседнего участка на улице Фаворского, но оттуда ей перезвонили и сказали не приезжать, потому что "у нас тут драка с председателем и полиция". На Арсенальной была вереница машин вдоль здания администрации Калининского района, огороженный желтым заборчиком вход и примерно равное количество полицейских и гражданских - человек по пять единовременно. Я вот так сразу столкнулась с журналистом Юрием, которого видела с утра на своем участке. Периодически к зданию подкатывала очередная машина, из нее выходили тетки и дамочки, иногда и мужчины, с обмотанными скотчем темными пакетами, и в сопровождении полиции проходили внутрь. Кстати, у меня опять нет повода придраться к полиции: нас ни разу не попросили ни отойти от входа в здание администрации, ни хотя бы говорить тише.
Вообще, я надеялась встретить на Арсенальной юриста и посоветоваться, как лучше немедленно подать жалобу в ТИК, с учетом того, что из документов у меня только копия решения об отстранении от работы. Но увы, юриста на набережной не было. Я дозвонилась до колл-центра, получила там телефон юриста, катающегося по району с мобильной группой, выяснила, что он будет только через час, и задумалась. Набережная Невы ночью - даже летом не самое теплое место, а уж зимой... Да и жалобы, как мне объяснили, можно подавать в трехдневный срок.
Тут я вспомнила, что направляла-то меня партия "Яблоко", и попробовала позвонить на их "горячую линию". Не дозвонившись, поинтересовалась у коллег по стоянию, не знает ли кто телефон штаба "Яблока" на Шпалерной. Оказалось, внутри здания администрации есть некто Алексей, который должен знать номер; Алексея мне показали, Алексей продиктовал мне два номера, я позвонила и в очередной раз за день очень сильно удивилась.
Я как-то не ожидала, что в штабе "Яблока", направившего ЧПРГ в несколько сотен УИКов по городу, не слишком поздней ночью дня выборов окажутся люди, не знающие, что вообще делать таким, как я. "Но Вы можете к нам зайти, конечно..."
- Я все равно пойду сейчас к подруге ночевать, как раз мимо Шпалерной. Зайду к вам, хоть погреюсь, - сказала я.
В штабе "Яблока" меня напоили чаем, накормили крекером, рассказали, что ЧПРГ и представителей "яблочной" газеты отстраняют и удаляют массово (опять-таки, никаких действий по этому поводу я в штабе не заметила), предложили компьютер с интернетом.
Ну, в общем, в начале пятого утра я добралась до
el_perro, мы обменялись впечатлениями от дня выборов и улеглись спать. Встать нам обеим пришлось в девять, так что общий счет часов сна за трое суток у меня лично приблизился к десяти. Весь день я добивала очередной перевод, читала отчеты и дискуссии в обеих группах в контакте (объединения избирателей Калининского района и "Санкт-Петербург за честные выборы"), делилась своими впечатлениями и искала юриста. А вечером я впервые в жизни пошла на несанкционированный митинг на Исаакиевскую. В декабре не пошла как раз из-за того, что митинги были несанкционированные, а в этот раз - пошла, потому что видела накануне, как с виду вполне нормальная председатель комиссии почти что впадает в панику и кричит о том, что "комиссии мешают работать" при одном упоминании закона. Это омерзительно и страшно. И этот Карфаген должен быть разрушен.После декабрьских выборов я надеялась, что те дикие истории, которые рассказывали в ЖЖ, были характерны только для отдельных участков. Я не думала и не была готова к тому, что сама окажусь персонажем аналогичной дикой истории. И я совершенно не думала, что персонажами столь же диких историй окажется такое большое количество людей. Если почитать отчеты членов комиссий с ПРГ и ПСГ, наблюдателей, представителей СМИ с разных участков, становится заметно, что для недопуска и удаления использовались одинаковые методы. На большинстве участков старались любой ценой не допустить нормальных наблюдателей или хотя бы избавиться от них до момента подсчета голосов; практически на всех участках старались не выдавать правильно оформленные копии протоколов. А неправильно оформленная копия, конечно, никогда не будет принята судом.
Где-то на участке была команда из трех человек, и они смогли получить итоговый протокол. И вывод номер три, самый важный: на участке должно быть не менее трех работающих в команде общественных контролеров, лучше на разных позициях. Почему - ясно из постинга.
Где-то было двое, и тоже чего-то добились.
Где-то выборы прошли спокойно и без нарушений.
Где-то такой же, как я, девушке с ПРГ хватило решимости подать заявления в полицию и ТИК в ночь выборов.
Что дальше?
"Яблоко" так и ограничилось сообщениями на своем сайте: о массовом удалении своих представителей, о бегстве председателей УИКов из комиссий, ну и о задержании своих депутатов на Исаакиевской.
Штаб Прохорова не спешит разбираться с "теневым штабом" и мутью вокруг "живой", "настоящей факсимильной" и "поддельной факсимильной" подписью Кучеренко.
Об остальных и говорить не приходится, за исключением отдельных контролеров от КПРФ и эсеров, которые по собственной, опять же, инициативе подают заявления - трех человек от КПРФ и одного от эсеров я сегодня встретила в Горизбиркоме, когда пришла подавать свое заявление.
А, да, как я оказалась в Горизбиркоме: убедившись в том, что все придется делать самой и от своего имени, я сегодня поехала в ТИК, Горизбирком и районную прокуратуру подавать заявления. В ТИК мы с несколькими ребятами еще накануне, на встрече с юристами в "Мемориале", договорились приехать по возможности вместе, а вот совместная подача заявлений в Горизбирком оказалась почти стихийным флэшмобом :) В ТИКе же я задала секретарю вопрос насчет получения денег за работу на участке (долго думала, стоит их брать или нет, потом решила, что брать себе - противно, дарить им - тоже противно, а вот взять и передать на благотворительность, например, - самое оно). Секретарь позвонила председателю моего УИКа и выяснила, что та вот-вот сама подойдет на Арсенальную, в том числе за ведомостями. В итоге мы с председателем договорились, что она позвонит мне после праздников; замечу, что она была тиха и мила, как ни в чем не бывало.
По итогам всего этого я поняла одну вещь. Главная беда нашей выборной системы - это не какой-нибудь Чуров из телевизора, а нечестные или просто запуганные председатели, а также члены комиссий, не знающие и не желающие знать, что и как должно проходить на выборах. И если Чуров где-то там, в ЦИКе, то с этими людьми мы живем в соседних домах и пользуемся одной теплосетью, например.
НО!
О, у меня все-таки много "но".
Несколько тысяч человек, которые за три месяца самоорганизовались до уровня, который не снился ни одной нынешней партии; колл-центры (я по выбранному номеру из списка дозванивалась всегда с первого раза), операторы которых при необходимости работали и как "телефоны доверия", позволяя выговориться; героические водители, которые весь день и всю ночь мотались по всем районам Питера, развозя документы и людей; незнакомые между собой люди на ночной Арсенальной, которые делились друг с другом бутербродами и горячим чаем; юристы, которые вчера сидели в "Мемориале" и помогали составлять жалобы и заявления - в объявлении было сказано, что консультации будут с 14 до 21, в реальности же юристы сидели почти до полуночи.
Так что напоследок - две цитаты: We're all still here, we're still fighting и Мы уже победили, просто это еще не так заметно.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →